В предвечернем небе набухала гроза – влажная, неподъемная, она ворочалась в тесных объятиях туч, то и дело издавая недовольное ворчание, вот-вот готовое превратиться в настоящий рев, от которого, в буквальном смысле, содрогалась земля. Чувствуя нарастающий гнев стихии, все живое стремилось как можно быстрее укрыться где-нибудь под крышей, навесом или скальным утесом, забиться в норы, логова и личные комнаты – невольный страх перед наступающим погодным безумием буквально витал в воздухе, и его чувствовали все, от крошечной глупой птицы до самого королевского жука, который беспокойно топтался в своем загоне, изредка поднимая узорчатые надкрылья.
Жук волновался. Он хорошо знал, что такое гроза – на его родной Нуразии они были не в редкость, хотя каждый раз, когда он видел в небе сверкающие плети, расчеркивающие небеса, древние инстинкты гнали его все дальше и дальше – от огня, боли, опасности! Высокое содержание кислорода в атмосфере лесистой планеты было и благословением, и проклятием для гигантских насекомых: без него они бы никогда не смогли достигнуть столь внушительных размеров и, в то же время, любая, даже самая незначительная искра могла привести к ужасающим последствиям, оставлявшим на теле Нуразии долго рубцующиеся, опаленные раны. Недаром колонизировавшие планету двуногие существа, что теперь считали ее своей родиной, выбрали для поселения богатые водой долины и приморские низменности, которые защищали их от часто вспыхивающих пожаров, но многие другие виды живых существ все же предпочитали не столь затопленные регионы, а потому часто становились жертвами безжалостного пламени. И сейчас, слыша совсем рядом с собой басовито взрыкивающего небесного зверя, способного небрежным ударом молнии превратить огромную территорию в выжженную пустыню, даже могучий королевский жук, одно из крупнейших и быстрейших животных Нуразии, вот-вот порывался сорваться в полет, без труда преодолев чисто символическую ажурную ограду и бросившись прочь – дальше от жара, раскалывающего крепкий панцирь, дальше от валящихся со всех сторон деревьев-великанов, дальше!..
«Ты в порядке, Г'дар?»
…но раздается тихий голос – тише, чем если бы говорящий произнес эти слова вслух – и только что тревожно раскрывавший крылья жук мгновенно затихает, опуская голову и пригашая огонь в ярко-синих глазах.
Он мог бы улететь, о да, и ни одна преграда не оказалась бы достаточно крепкой, чтобы удержать его надолго – но он слышит голос хозяина, и этот голос приковывает его к месту не хуже стальных цепей, заново обновляя ту связь, что возникла между ними давным-давно, так давно, что Г'дар уже почти и не помнит тот далекий день, почти двадцать стандартных лет назад.
И это был не просто день, когда он родился.
Это был день, когда он по-настоящему появился на свет.
* * * * *
Огромная самка королевского жука – четыре с половиной тонны всесокрушающей мощи – тревожно завизжала, раскрыв челюсти и топая могучими ногами, каждая из которых была способна запросто пронзить семилетнего нуразийца насквозь. В отличие от меньших и не столь умных собратьев, только что отложенные яйца которых можно было спокойно найти, выкопать и поместить в инкубатор, рискнувший сунуться к кладке этой самки вполне мог поплатиться за собственную дерзость головой, и маленький мальчик, только что стоявший возле ограды и изо всех сил пытающийся высмотреть гнездо за частоколом ног, невольно попятился, дабы не давать раздраженной родительнице и малейшего повода для нападения.
- Тиш-ше, тиш-ше, - как-то по-особенному, низко и бархатно выговаривая слова, сказала смотрительница, протягивая к насекомому обе руки, ладонями вперед. Перистые «щеточки» на кончиках усов самки тут же раскрылись веерами – она принюхивалась к запаху своей опекунши, и чуть погодя ее надкрылья все же улеглись на положенное место – дескать, я тебя знаю. Мы с тобой встречались. Я прилетела сюда несколько дней назад, чтобы спокойно отложить яйца, согласно нашему договору, и выбрала тебя, чтобы ты стала моим голосом среди беспанцирных существ. Я доверяю тебе. И я согласилась, чтобы один из моих малышей был отдан на воспитание рыцарям, дабы в очередной раз подтвердить древнюю связь между двумя мирами…
Но все же!..
- Кори сегодня не в духе, - спокойно, даже без намека на извинения заметила женщина, хотя рядом с ней и находились бывший генерал королевства и первый наследник на престол, - Обычно она более сдержанна, но это ее первая кладка.
- Как и всякая мать, она не отдаст свое дитя в руки недостойного, - столь же невозмутимо ответил Ханаан, и на его суровом лице не дрогнул ни один мускул, когда он опустил ладонь на плечо стоящего рядом Айкки, - Похоже, юный принц, тебе придется доказать ей, что ты достоин получить одно из этих яиц.
На мгновение в глазах мальчика отразилось волнение – как, ему? Самому? Яйцо? У такой громадины?! – но миг спустя его лицо вновь приобрело выражение безмятежного спокойствия, ибо настоящий воин не должен открыто выражать свои истинные чувства – и Айкка вежливо склонил голову.
- Я понял, учитель, - под каменными сводами помещения его тонкий голосок прозвучал неожиданно громко, даже резко, но Ханаан, как ни странно, не сделал ему замечания.
- Хорошо, - после чего он, что-то негромко шепнув смотрительнице, вместе с ней неторопливо вышел прочь, оставив воспитанника один на один с, вроде как, успокоившейся, но все еще порядком раздраженной самкой королевского жука.
Существом, превышающим рост мальчика в три раза, а вес – во все двести раз. Способным убить его, даже этого не заметив – просто неловко повернувшись, двинув лапой или ударив головой…
Так почему же, почему Айкка совершенно ее не боялся?
Он ничего не говорил – мало того, что жуки плохо слышат, так еще и не-знакомый голос только встревожил бы и без того напряженную самку – но вместо этого, как прежде смотрительница, протянул вперед руки, давая этому огромному насекомому привыкнуть к своему запаху.
«Щеточки» тут же расправились, и самка… Кори слегка пошевелила над-крыльями, издавшими сухой, но при этом странно музыкальный шелест. Угрозы в нем пока что не слышалось, однако молодой принц, которого с раннего детства приучали к обращению с этими гигантскими существами, не спешил праздновать победу. Может, королевские жуки и не отличались столь же вздорным нравом, как их хищные сородичи, но недооценивать их тоже не стоило, поэтому мальчик терпеливо ждал, пока Кори внимательно исследовала его, сперва руки, а там усы вытянулись во всю длину, явно решив изучить принца от пяток до макушки. Двигалась она при этом очень осторожно, с куда большей элегантностью, чем старый Даккоар, принадлежащий королю Лао, и на мгновение мальчик испытал укол сожаления по поводу того, что самки королевских жуков выбирали в наездницы только женщин – если, конечно, находилась доблестная принцесса, решившая стать одной из благородных рыцарей Нуразии. Впрочем, Ханаан как-то упоминал, что куда чаще среди жучиц встречались на редкость вздорные и нетерпеливые личности, с которыми не так-то просто было поладить, так что, наверное, и хорошо, что тихому и спокойному от природы принцу достанется самец. Вернее, если достанется, ибо пока что Кори не делала никаких намеков на то, что ей нравится претендент на ее яйцо. Айкка же застыл неподвижно, даже дышать, кажется, забывал… и невольно охнул, когда тяжелая голова толкнула его в грудь, заставив резко выдохнуть и согнуться, пополам, едва не врезавшись лбом в покрытую жестким хитином спину жука.
- Простите, - спешно извинился он, делая шаг назад, не опуская рук и виновато уткнувшись взглядом в пол, - Простите, я не хотел… Я просто… просто волнуюсь, и мне страшно, и я… - но тут, обрывая его сбивчивые оправдания, груди мальчика бережно коснулся один из усов, а Кори издала какой-то странный звук – не то свист, не то мурлыканье, эхом отразившееся от каменного потолка. Ее яркие синие глаза внимательно разглядывали принца, и на какой-то миг – всего на чуть-чуть! – его мыслей коснулись переживания жука, ее тревога за еще не проклюнувшиеся яйца, ее сожаление о том, что нужно с ними расставаться и неуверенность… неуверенность в том, что ее дети обретут счастливую и достойную жизнь, а Айкка, каким-то невероятным образом, осознал, что эта громадина, возвышающаяся над ним живой горой, на самом деле лишь немногим его старше, и ей так же страшно и неловко, как и ему самому!
- Не бойся, - и вновь тонкий, еще даже не начавший крепчать голос принца прозвенел колокольчиком, когда он уже увереннее протянул руки, постаравшись при этом как можно четче выразить свою благожелательность и, что важнее – уверить Кори, что он позаботится о яйце как можно лучше. Он не был уверен, что получится – все-таки он еще никогда не «разговаривал» с незнакомым жуком, тем более без пси-короны, что должна была усиливать его врожденные телепатические способности – но, кажется, эта самка его поняла.
Пожалуй, поняла даже слишком хорошо, ибо Айкка едва успел пригнуться, как толстые основания усов плетями стегнули воздух над его головой, а сама Кори, приподнявшись, без особого труда преодолела ограду и, невольно заставив землю содрогнуться под своим нешуточным весом, грузно приземлилась на узкую дорожку, разделявшую соседние загоны.
Впрочем, Айкка этого уже не видел – едва поняв, что собирается делать Кори, он тут же понял, что время разговоров вышло, развернулся и, наклонив голову и молясь, чтобы не подвели ноги, бросился наутек. Ибо спорить с королевским жуком, стоя лицом к лицу, осмелился бы разве что безумный смельчак… или смелый безумец, а топорщащиеся «щеточки» и приподнятые надкрылья явно намекали, что намерения у жучицы самые что ни на есть серьезные. А значит – бежать, бежать, бежать как можно быстрее! Только бы добраться до выхода, до надежно запертых ворот (накануне случилась гроза) и крепких дверей, слишком узких, чтобы через них мог протиснуться жук! И пусть наставник сколько угодно бранит его за трусость, пусть в этом году он не получит своего жука, и придется ждать следующей кладки – лишь бы убежать, лишь бы спастись, лишь бы его не догнали!..
Мог бы, конечно, и не особо стараться – от королевского жука было не удрать пешему… да и летящему, если уж на то пошло.
Поэтому мальчик едва успел сделать несколько шагов и даже разок споткнуться, как застывший воздух всколыхнули удары перепончатых крыльев, а потом уже приготовившееся упасть тельце на удивление бережно подхватили твердые, как корни деревьев, когти.
«Вот и все», - только и пронеслось в голове у принца, когда земля будто провалилась вниз, вызвав у него легкую тошноту, и сам он тряпичной куклой заболтался в крепкой хватке под массивной, покрытой непробиваемой броней грудью жука, потащившего добычу обратно в загон. Кажется, откуда-то со стороны донесся слабый вскрик, удивительно похожий на голос Ханаана, однако не отказать себе в последнем приступе любопытства и удостовериться, что его наставнику в кои-то веки изменила его вечная невозмутимость, Айкка не успел – внезапно пришлось падать. Очень невысоко, и на мягкое, так что он не ушибся, даже когда во второй раз плюхнулся на… спину, не удержавшись после приземления самой Кори. Жучица явно торопилась, беспокойно шевеля усами, и глаза ее сверкали безудержной синевой, когда она, резко повернувшись и наклонив голову, гладким лбом подпихнула мальчика куда-то к дальнему краю загона, доселе скрытому ее брюхом. Она явно не хотела ничего плохого (иначе просто пустила бы в ход свои когти), однако трудно быть аккуратным, если общаешься с кем-то, кто едва достает тебе до колена, и потому Айкка, получив еще один могучий тычок в поясницу, рухнул на колени… и едва не свалился прямо на четыре гладких, прозрачно-белых яйца, лежавших в неглубокой ямке!
- О, - только и выдохнул мальчик, прижав руки к груди и во все глаза рассматривая драгоценную кладку. Яйца были очень большие, особенно по сравнению с ним – каждое величиной с парадный щит дворцового гвардейца, который можно поставить на землю, и верхушка его будет упираться далеко не низкорослому мужчине в грудь. Правда, больше ничем на эти продолговатые, прихотливо расписанные жучьи надкрылья яйца не походили, и больше напоминали огромные мыльные пузыри, заполненные плотным белым дымом, хотя, осторожно прикоснувшись к одному из них, Айкка убедился – не лопаются, и толстая прозрачная «скорлупа» послушно прогнулась – так, чуть-чуть. Впрочем, мальчику и этого хватило, чтобы испуганно спрятать руки за спину… и тут же получить легкий тычок в спину от Кори, будто недоумевающей: и что он медлит?..
- Не советовал бы тебе и дальше испытывать ее терпение, юный принц, - голос наставника, о котором Айкка уже успел благополучно позабыть, оказался в этой ситуации полной неожиданностью, так что лишь приподнятые надкрылья жука не дали Ханаану увидеть, как «юный принц» подпрыгивает от испуга, - Если она позволила тебе выбрать яйцо, то выбирай уже. Сердце воина…
- …не знает колебаний, - со вздохом закончил мальчик, - Я понял, учитель, - после чего, наклонившись, по очереди погладил каждое из четырех яиц. Они все были замечательные, и из них наверняка вылупятся бойкие, вертлявые личинки, из которых потом вырастут замечательные жуки… но как же понять, которое из яиц – его? Косой взгляд на мать детенышей облегчения не принес – видимо, Кори, как и Ханаан, решила предоставить выбор ему, так что, судорожно вздохнув, Айкка вновь обратил взгляд на яйца. Они все такие… красивые. Хорошие. И какое же из них лучше?..
«Ты знаешь».
Тихий, бережный голос – словно шепот где-то на грани сознания, в той зыбкой полутени, где не понятно, действительно ли кто-то с тобой говорит, или все же собственный разум решил угостить очередной шуточкой?.. И хотя нуразийцы, как и все природные телепаты, относились к подобным вывертам с должной осторожностью, этому голосу принц сразу же поверил.
Лишь чуть позже задумавшись: а что же такое особенное он «знает»?
И только тогда, опустив взгляд, заметил, что все это время, незаметно для самого себя, осторожно поглаживал одно из этих прекрасных яиц – то самое место, где, едва различимая на фоне остального содержимого яйца, к «скорлупе» прижалась лбом еще не родившаяся личинка. Словно в оцепенении, Айкка рассматривал ее широкий лоб, покрытый единым щитком панциря, подергивающиеся кончики челюстей, шевелящиеся ножки…
«Это… ты?»
После чего, будто в ответ на его мысли (и, очевидно, устав ждать, пока он сообразит), прозрачная оболочка выгнулась под его ладонью, уступая нетерпеливому обитателю яйца, и, расставив зубастые челюсти, заключенный внутри «червячок» яростно двинулся на штурм собственной крепости. Айкка, отступив назад, в полном восхищении наблюдал за процессом вылупления, даже не пытаясь помочь (хотя что он, право, мог сделать, если подобная «скорлупа» без особого ущерба выдерживала даже удар мечом?..), но, кажется, простого внимания этому словно выточенному из хрусталя существу было более чем достаточно. Оно отчаянно билось в своей эластичной упаковке, из уютного дома в одно мгновение превратившегося в опостылевшую тюрьму, и маленькие челюсти трудились без устали, пока, наконец, с влажным, хлюпающим звуком истончившаяся оболочка не лопнула, а Айкка, склонившийся над самым яйцом, не отпрыгнул в сторону, спасаясь от фонтанчика беловатой жидкости.
«Ну вот, а ты сомневался», - произнес в голове все тот же спокойный голос (правда, на этот раз в нем отчетливо слышалась добрая насмешка), но сейчас принц даже не обратил на него особого внимания, без остатка поглощенный зрелищем медленно выползающей на свободу личинки. Надо признать, размер ее также внушал уважение, и, вздумай она встать на толстый, пухлый «хвостик», без труда заглянула бы мальчику в глаза, однако сейчас, совершенно бесцветная и слепо мотающая головенкой, она вовсе не казалась сколь-нибудь опасной, так что Айкка без раздумий бросился вперед, и успел-таки подхватить хрупкое тело до того, как оно шмякнулось на присыпанный песком пол.
- Давай сюда, - на этот раз тот самый голос прозвучал уже вслух, и смотрительница, уже успевшая раздобыть чистое, чуть влажное полотенце, с привычной сноровкой приняла покрытую жидкой слизью новорожденную, начав аккуратно прочищать ей дыхальца – и совершенно искренне засмеявшись, когда нетерпеливый «червячок» едва не тяпнул ее за руку.
- Похоже, юный принц, этот малыш не желает принимать помощь ни от кого другого, - с улыбкой заметила женщина, и тон ее был мягким и благожелательным – в нем не чувствовалось обиды, даже когда она передала недовольно шевелящую всеми шестью лапками личинку ее будущему наезднику, мало что не согнувшемуся под тяжестью немаленькой ноши.
- В таком случае, тебе осталось лишь одно, - невозмутимо продолжил Ханаан, глядя на мальчика, которого едва было видно из-под полупрозрачного, но уже вполне себе видимого тельца, и Айкка, по мере сил, кивнул. Верно.
Он должен дать своему жуку имя.
Смешно сказать, но он так и не придумал подходящее – ведь о том, что им предстоит ехать на ферму, Ханаан счел нужным сообщить ему только вчера, а за ночь ничего толкового в голову так и не пришло. Казалось, все хорошие имена уже давным-давно даны жукам знаменитых рыцарей, о которых Айкка знал из многочисленных легенд своего народа, но называть своего жука в честь какого-то другого, пусть даже и чрезвычайно благородного, было как-то… неправильным. Однако и затягивать с тем, чтобы дать жуку имя, не стоило – считалось, что не получивший имени жук (или получивший его слишком поздно) терял связь со своим наездником и вырастал диким. Глупости, конечно – даже Ханаан, весьма почтительно относившийся к различным сказаниям и легендам, не раз повторял, что от достойного всадника ни один жук по доброй воле не улетит, но, естественно, отважившихся это проверить так и не нашлось… а вдруг все-таки правда?
Вдруг его личинка – его долгожданный, прекрасный, удивительный жук – решит, что он, Айкка, недостоин быть всадником?..
- Г'дар! – пожалуй, даже слишком громко выдохнул Айкка, заставив слепую, но отнюдь не глухую личинку, изогнувшись колечком, ткнуться ему в шею, бережно прикусив кожу челюстями – то ли в знак одобрения, то ли просто чтобы удостовериться, что ее избранник в полном порядке, - Его зовут Г'дар!
- Друг? – видимо, Ханаана выбор имени изрядно удивил, и он даже слегка приподнял одну бровь, заставив принца невольно покраснеть и уткнуться взглядом в пол… но пару мгновений спустя Айкка, набравшись мужества, все же поднял голову и твердо посмотрел в глаза учителя. Конечно, обычно королевским жукам давали куда более мудреные имена – скажем, то же «Даккоар» означало, в примерном переводе, «Приносящий рассвет», а «Кори» - «Лепесток воздушного дерева», и на столь пышном фоне обычное «Друг» смотрелось, мягко говоря, довольно скромно, но это было хорошее имя. Более того – это было имя его жука, его пожизненного друга и верного соратника, имя, которым Айкке предстояло называть его до самой смерти, и потому, каким бы нелепым оно ни казалось остальным, мальчик был готов отстаивать его перед кем угодно – даже перед лицом своего учителя!
- Его зовут Г'дар, - будто подводя жирную черту, повторил он как можно четче, после чего, крепко прижав к груди ворочающуюся личинку, решительно зашагал к выходу, недвусмысленно намекая, что разговор окончен. И хотя поведение молодого принца было далеким от того, что приличествует скромному и почтительному ученику, Ханаан, как ни странно, не выглядел оскорбленным… Более того – пока он провожал взглядом хрупкую фигурку мальчика, едва не сгибающегося под тяжестью немаленького «червяка», в уголках его пронзительно-голубых глаз красноречиво собирались мелкие морщинки, а губы растянула еле заметная, но все же… улыбка?
- Даже в самом тихом озере может пробудиться куи, - пробормотал он себе под нос одну из самых популярных нуразийских поговорок (и одну из немногих, посвященных гигантской водной многоножке, рядом с которой даже королевский жук не выглядел таким уж великаном), после чего, не добавив больше ни слова, неспешно отправился вслед за воспитанником к ожидавшему их жуку-курьеру.
Вне всяких сомнений, этот день выдался богатым на впечатления. И ему будет, что рассказать старому другу Лао, когда тот пригласит их во дворец.
Но, право, кто бы мог подумать, что заветным ключом к гордости королевской крови, которую столько лет не могли разбудить ни героические предания, ни утомительные тренировки с оружием, послужит эта слабая, совершенно беспомощная личинка, уже успевшая задремать у груди маленького мальчика в тесном кольце его тонких рук?..
* * * * *
Свинцово-лохматые крылья заслонили небо до самого горизонта, и махровые перья непрерывно терлись друг о друга, щедро рассыпая над землей пушистые хлопья снега – любимую игрушку разбушевавшегося ветра. Впрочем, сегодня у этого вечного беспризорника нашелся еще один повод повеселиться, и, бешено завывая, он все пытался сбить с курса величественный летающий замок, парящий высоко над горными вершинами. Неизменные неудачи его ничуть не огорчали, и раз за разом он облапывал источенные временем каменные блоки, пробивался в каждую дыру, в каждую щель, в каждый мельчайший зазор, чтобы, попетляв между колоннами и с любопытством заглянув в круглое отверстие в потолке, ледяным языком пройтись по панцирю и ущипнуть за нежные кончики усов огромного жука, отчаянно пытающегося не замерзнуть в этой жуткой ночи.
Температура быстро падала, и Г'дар, уроженец теплого и влажного мира, никогда не знавший, что такое холод, чувствовал себя все хуже и хуже. Он не привык к морозному воздуху, от которого его несокрушимая броня становилась хрупкой и ломкой, как стекло, ноги с трудом сгибались в суставах, точно у дряхлого старика, а мысли заволакивало тяжелой пеленой, вот-вот грозящей обернуться сном забвения. Ему уже и так с трудом удавалось время от времени переступать с ноги на ногу, чтобы не дать себе покрыться крупинками льда, а сознание уплывало все дальше, норовя вот-вот погаснуть… Где он? Как оказался в этом месте? И почему вокруг так темно и холодно?
Он что… умер?
«Нет», - прозвучал в его мыслях знакомый голос, и в следующий миг волна жара дохнула ему под грудь, заставив раздвинуть озябшие усы и издать тихий, но удовлетворенный звук.
- Все в порядке, Г'дар, - тонкая рука коснулась гладкой брони, и, сосредоточившись, гигантский жук разглядел перед собой своего друга, слабо освещенного каким-то странным прибором, больше похожим на предмет интерьера, но, тем не менее, распространяющего вокруг довольно ощутимый жар, - Прости, что задержался, но мы и правда не думали, что придется побывать в настолько холодном месте! – после чего, ловко взобравшись в седло, Айкка развернул принесенный с собой пухлый тюк и накрыл спину жука ворсистым покрывалом.
- Пришлось одолжить у Сатиса, - пробормотал про себя принц, одарив жука одной из редких своих – в последнее время особенно редких – улыбок, - А его найти не так-то просто! – после чего добавил уже мысленно, - «Тебе лучше?»
Ответная «мысль», являющаяся квинтэссенцией ощущений тепла и уюта, заставили юношу чуть слышно засмеяться.
- Хорошо. Отдыхай, мой друг, - и, почесав жука у основания усов, он спрыгнул на пол и уже собрался уходить… когда по полу коротко стукнули острые когти, и в следующий миг один из усов бережно преградил принцу путь.
- Г'дар? – Айкка удивленно оглянулся, однако тот не собирался тратить время на пустые объяснения, и, поскольку со времен их первой встречи прошло уже немало времени, ему не составило труда подцепить хрупкого нуразийца и подтащить поближе к себе, красноречиво намекая, как именно он намеревается отдыхать сегодня ночью.
«Ты же знаешь, что Ханаан не одобрит этого».
«Пусть», - огромный синий глаз уставился прямо на Айкку, и в мыслях Г'дара отчетливо проскользнуло пренебрежение, явно подпитанное недовольством из-за того, что в последнее время принц чаще грустил, чем радовался, и жук чувствовал, что старый Ханаан каким-то образом в этом замешан.
«Он не виноват, - естественно, попранную честь наставника не замедлили защитить, - Он лишь связан верностью нашему королевству… как и я, Г'дар. Эти Гонки для нас обоих стали тяжким испытанием… и для тебя, конечно, тоже, - Айкка коротко засмеялся, на этот раз – виновато, - Прости. Ты рискуешь всем, когда летишь по трассе, и никогда ничего не требуешь взамен – но, по крайней мере, после финиша ты можешь спокойно отдохнуть в этом замке, не беспокоясь ни о чем, пока тебя снова не позовут на старт, - тонкая рука погладила завитки на броне, после чего принц прижался щекой к прохладному хитину, - И иногда, мой друг… я тебе завидую».
«Я рядом, - быть может, Г'дару и не было дано понять всю глубину ответственности, что лежала на хрупких плечах его наездника, но в одном жук был совершенно уверен – пока он рядом, Айкке ничего не грозит, - Я с тобой. Всегда».
«Я знаю, - слабая улыбка тронула сухие губы, и, чуть подвинувшись, Айкка все же лег, прижавшись щекой к прохладному панцирю, - Я знаю, мой друг», - после чего, закрыв глаза и накрывшись полой плаща, принц Нуразийский погрузился в беспокойный сон. И хотя обычно каждую ночь его мучили кошмары – об отце и матери в безжалостных когтях крогов, о двух кораблях, на полной скорости несущихся к финишу, о липкой голубоватой крови, вытекающей из-под сломанного панциря – по крайней мере, сегодня он спал спокойно.
Да и как могло быть иначе, если до самого рассвета Г'дар безмолвным стражем охранял его сон?..
Точно так же, как сам Айкка приглядывал за ним в ту далекую ночь, почти десять стандартных лет назад.
И это была не просто ночь, когда они наконец-то доверились друг другу.
Это была ночь, когда они окончательно стали жуком и всадником.
Продолжение и окончание истории можно прочесть здесь: http://ficbook.net/readfic/1731857 Спасибо за внимание!
|
